До 2022 года немногие за пределами Украины и России знали о Донецке и Луганске. Эти названия могли ассоциироваться с восточноевропейскими регионами, но не имели особого значения для мировой аудитории. Однако после того, как Россия начала свое широкомасштабное вторжение в Украину, Донецк и Луганск стали центральными фигурами в стремлении Владимира Путина подчинить себе украинское государство. Эти регионы, ранее считавшиеся относительно спокойными уголками в восточной части Украины, превратились в поля битв глобальной политической борьбы, став марионеточными образованиями, созданными для дестабилизации украинской нации.
В этой статье мы попытаемся более глубоко понять Донецк и Луганск: их прошлое, настоящее и будущее в контексте текущих событий. Рассмотрим, как эти регионы превратились в символы геополитических амбиций Путина и как они вписываются в его планы относительно Украины. Осознание того, что сейчас представляют собой Донецк и Луганск на мировой арене, требует тщательного анализа и объективного осмысления множества факторов, начиная от их исторического контекста.
Донецк и Луганск, эти две территории, известные в современном мире, составляют Донбасс — область, чье название зародилось от "Донецкого угольного бассейна". Эта местность, насыщенная углем, стала промышленным гигантом ещё с конца XIX века, представляя собой не только центр добычи угля, но и место, где исторически пересекались интересы двух казачьих общин — Запорожской Сечи и Донского казачества.
Вопрос о том, к какой стране принадлежит Донбасс сегодня, возникает неизбежно, и ответ на него зависит от многих факторов. Географически Донбасс был частью Украинской ССР после завершения Гражданской войны в Советском Союзе в 1922 году, что ставит его в контекст украинской истории за последний век. Однако история Донбасса омрачена эпохами голода, насильственной экспроприации, войн, нацистских и советских репрессий, которые привели к значительным демографическим изменениям, в том числе к увеличению числа этнических русских в регионе, что до сих пор остаётся предметом для более глубокого изучения и анализа. Донбасс, территория с богатым угольным наследием и сложной исторической судьбой, находится на перекрёстке национальных и культурных идентичностей, что делает его образ многогранным и трудноопределяемым в современных геополитических реалиях.
С распадом Советского Союза Донецк и Луганск стали частью независимой Украины, внося в ее культурный и лингвистический ландшафт собственные уникальные черты, существенно отличающие их от остальной части страны. Вопрос о принадлежности этих территорий к Украине кажется очевидным, но почему же мировое сообщество продолжает спорить об их статусе? Ключ к ответу лежит в существовании самопровозглашенных Донецкой и Луганской Народных Республик — двух сепаратистских образований, поддерживаемых Россией, которые с 2014 года утвердили свою власть над этими регионами.
История Донецкой Народной Республики (ДНР) и Луганской Народнл Республики (ЛНР) началась с пророссийских протестов, последовавших за аннексией Крыма Россией, и является свидетельством глубокого разлома внутри Донбасса. Важно понимать, что несмотря на внешнюю поддержку со стороны Владимира Путина и России, идея создания ДНР и ЛНР изначально не входила в планы Кремля. Эти сепаратистские движения возникли как реакция на глубокое недовольство части жителей Донбасса украинской властью, что стало проявлением внутренних противоречий в регионе после аннексии Крыма.
Россия, не медля, взяла под свой контроль значительную часть Донбасса и вскоре оказала поддержку вооруженному мятежу сепаратистов, массовая поддержка которого среди местного населения оставалась под большим вопросом. Однако карта конфликта уже была разложена. Когда украинские силы смогли оттеснить сепаратистов к малым участкам Донецка и Луганска, Россия усилила свое вмешательство, фактически осуществив вторжение в Донбасс. Это привело к тому, что Украина была вынуждена согласиться на прекращение огня, которое, хоть и остановило дальнейшее продвижение повстанцев по Донбассу, однако предоставило им контроль над значительными территориями, захваченными в предыдущих боях.
В период между заключением перемирия и началом более широкомасштабных военных действий в Украине, в Донбассе тлел непрекращающийся конфликт. Но перед тем, как мы снова погрузимся в его хронику, давайте обратим внимание на масштабный исход населения, произошедший в 2014 году и позднее. Согласно данным украинского правительства, примерно 1,6 миллиона человек были вынуждены покинуть Донбасс и искать убежище в других регионах Украины. В то же время, около миллиона человек направились в противоположном направлении, большинство из которых — в Россию, с некоторыми исключениями. Этот масштабный переселенческий поток отражает идеологические предпочтения самих беженцев из Донбасса: те, кто разделял украинские взгляды, нашли убежище на территории Украины, в то время как сторонники России предпочли переехать в сторону своего идеологического маяка.
К 2019 году, в гуще событий, почти полтора миллиона душ решили не покидать свои дома в Донбассе, несмотря на всё нависшее над ними. Ещё более двух миллионов человек продолжали активно использовать интернет, будучи полностью осведомлёнными о том, какой выбор они сделали. К тому времени ДНР и ЛНР уже давно превратились в театральные декорации политической игры, чьё существование было возможно лишь благодаря кремлёвскому покровительству. И вот, под эгидой этой поддержки, Россия запустила шквал пропаганды, нацеленный как на поддержание верности жителей Донбасса, так и на попытки убедить мировое сообщество в благородстве своих намерений.
Ключевым аргументом в этой риторике остаются две тезисы: во-первых, обвинение украинской стороны в геноциде русскоязычного населения Донбасса и во-вторых, утверждение о нашествии на Украину неонацистов. Однако не стоит обманываться и теряться в лабиринтах этих безосновательных заявлений, которые не только были опровергнуты, но и не нашли под собой ни малейшей доказательной базы. Международное сообщество, проведя тщательные экспертизы, развеяло эти мифы, а Украина обратилась в Международный суд, чтобы поставить точку в этом вопросе. Да, среди украинских военных и на ультраправом крыле политической арены имеются элементы неонацизма, особенно в добровольческих батальонах, но их влияние настолько незначительно, что не может служить оправданием для кремлёвских фантазий о нацистском режиме в Украине.
Под покровительством российской пропаганды, ДНР и ЛНР умудрились выковать свою уникальную реальность, создав собственные политические и социальные системы ещё до того, как разразилось российское вторжение в Украину. В этом искаженном мире, ДНР и ЛНР превратились в искаженные отражения русской националистической идеологии, которой так упоен Кремль. В их политической философии главенствующую роль играет идея о могучем этноцентрическом государстве, охватывающем русскоязычные диаспоры по всему миру, особенно те, что расположены поближе к российским границам. Этот утопический проект напоен мистикой православного христианского фундаментализма и романтикой Российской империи времён до Первой мировой войны и Советского Союза.
Управление в этих самопровозглашённых республиках осуществляется через Народные советы, где лидером ДНР является Денис Пушилин, а ЛНР возглавляет Леонид Пасечник. Жизнь в Донбассе в годы между заявлением о независимости и началом полномасштабного вторжения складывалась непросто. Жители столкнулись с целым спектром бытовых трудностей: ограниченными экономическими возможностями, дороговизной и нехваткой продовольствия, проблемами с получением качественного образования. Связь с родными и друзьями за линией фронта стала настоящим испытанием. Взлетевшие цены и падение доходов, а также санкции, ограничивающие доступ к банковским услугам и ведению бизнеса, усугубили ситуацию. Большая часть оставшегося населения была старше 65 лет, молодёжь и образованные люди покинули регион в поисках лучшей жизни. Те, кто всё же решил остаться, часто говорили независимым СМИ, что их выбор был обусловлен не любовью к ДНР или ЛНР, а отсутствием финансовых возможностей или перспектив для переезда.
Однако за фасадом этого новоиспеченного самоуправления таится гораздо более мрачная действительность. По данным многочисленных наблюдательных организаций, включая ООН, права человека в ДНР и ЛНР подвергаются грубым нарушениям на систематической основе, оставаясь за пределами внимания всех, кроме равнодушного Владимира Путина. В 2020 году Freedom House оценил ситуацию с гражданскими свободами в Восточном Донбассе в 6 баллов из возможных 60 и в минус 1 из 40 по политическим правам, оценивая обе республики в совокупности. Произвольные аресты, пытки, ставшие повседневностью для местных сил безопасности, превратившихся в настоящие отряды головорезов, действующие без всякого наказания. Сообщения о казнях и внесудебных убийствах не раз появлялись в прессе. Коррупция цветет во всей своей красе, а любые голоса несогласия, будь то независимые СМИ, блоггеры, журналисты или даже социальные сети, немедленно заглушаются. С политической точки зрения, ДНР и ЛНР фактически представляют собой тоталитарные анклавы, продолжающие линию Кремля на территории Донбасса, где любая форма оппозиции становится мишенью для репрессий. Все сферы жизни, от образования до бизнеса, подчиняются жесткому контролю со стороны сепаратистского руководства.
Однако сводить ДНР и ЛНР лишь к роли марионеток в руках Путина было бы упрощением. Эти территории, признанные мировым сообществом как неотъемлемая часть Украины, были захвачены Россией методами, противоречащими международному праву. Но Донбасс исторически находился на перекрестке культур и идентичностей, населяемый как этническими русскими, так и украинцами, а также теми, кто испытывал большую симпатию к России, чем к Украине. Послевоенный прилив российских рабочих, советские образовательные реформы, отдающие предпочтение русскому языку, усугубили уже существующий культурный разрыв. К концу 80-х годов прошлого века почти половина жителей Донбасса определяли себя как русские. Со временем, недовольство централизованным управлением из Киева и экономические трудности только усилились, подталкивая местное население к идее более тесной интеграции с Россией, задолго до начала конфликта в 2014 году.
В разгар Оранжевой революции 2004 года, Донецк и Луганск взяли на себя смелость попытаться организовать автономный блок, охватывающий значительную часть Украины. Впоследствии, на протяжении многих лет, они подвергались безжалостной критике со стороны остальной части страны, будучи оклеветанными как убежище маргиналов и аутсайдеров. Однако, даже при утихании сепаратистских голосов, напряженность между этими регионами и Киевом была явно ощутима задолго до событий 2014 года. Внесение изменений в украинский закон о государственном языке в период крымского кризиса, который сулил установление украинского как единственного официального языка по всей стране, не могло не вызвать бурю негодования, рискуя стереть богатство русскоязычной культуры страны. К началу 2014 года, когда протесты только набирали обороты, всенародный опрос показал, что почти две трети жителей Донбасса высказались за получение регионом автономного статуса, в то время как остальные были за полное отделение от Украины. Это подчеркивает, насколько антиукраинские настроения на Донбассе в 2014 году были самобытными и искренними. Независимо от мнений как русских, так и западных аналитиков, местное население воспринимало присоединение Крыма к России как благоприятный шаг, возможно, даже как акт благожелательности.
В то время как Украина еще не оправилась от свержения пророссийского лидера Виктора Януковича, многие этнические русские в Донбассе смотрели с опаской на стремление нового киевского руководства к углублению связей с Европейским союзом и возможным изменениям в их регионе. Перед лицом этих потенциальных перемен, перспектива аннексии Россией казалась для многих предпочтительной альтернативой. Несмотря на то, что поддержка сепаратизма, возможно, и не достигала 90% среди населения Донбасса, как показали результаты сомнительных выборов, провозглашавших независимость ДНР и ЛНР, утверждение о том, что многие в Донецке и Луганске были открыты к идее независимости или даже аннексии Россией, не было выдумкой Кремля. Это мнение существовало задолго до того, как Россия начала активно поддерживать сепаратистские движения в регионе.
Теперь, в текущем моменте, определить настроения оставшегося населения Донбасса стало задачей почти невыполнимой. Невозможно с уверенностью сказать, к кому они испытывают большую приверженность: к России, Украине, или же их сердца остались нейтральными в этом геополитическом вихре. Та часть жителей, что когда-то склонялась к Украине, фактически была изгнана. И столь же значимо то, что многие, кто желал и мог бы уехать в Россию, уже сделали это. Принудительные эвакуации и мобилизация лишь очистили регион от его жителей. Проведение выборов в 2023 году оказалось абсурдом, окрашенным в тёмные тона: российские чиновники, при поддержке вооружённых сил, фактически заставляли людей голосовать, создавая иллюзию легитимности. Международные попытки понять, что думают оставшиеся жители, встретили стену молчания: пророссийски настроенные граждане отказывались от взаимодействия с западными исследователями, а проукраински настроенные научились ценить молчание как способ выживания.
Внутренняя жизнь Донецка и Луганска — это лишь одна грань их существования. С 2014 года Донбасс переживает и параллельную историю - историю длительных военных конфликтов, превративших его в зону боевых действий и, временами, настоящее поле битвы.
Эскалация насилия началась 6 апреля 2014 года, когда вооружённые маскированные атаковали здание Службы безопасности Украины в Донецке. Захватив оружие, они быстро взяли под контроль здание областной администрации, требуя проведения референдума о присоединении к России. Отсутствие реакции на их требования побудило повстанцев объявить о создании независимой Донецкой народной республики. В Луганске развернулась похожая драма, и вскоре, после нескольких неудачных попыток деэскалации со стороны украинского правительства, сепаратисты расширили своё влияние, захватывая города. Среди них находились так называемые "добровольцы", маскирующиеся под случайных прохожих, но фактически являющиеся частью российских вооружённых сил, прибывших с севера из Крыма под предводительством Игоря Гиркина. Гиркин утверждал, что именно захват Славянска его силами стал точкой невозврата для восстания. С этого момента Донбасс окунулся в вихрь боевых действий.
В те дни, когда Украина только начинала свою отчаянную борьбу с повстанцами, времени на мобилизацию или перегруппировку сил почти не оставалось. Местные украинские войска были застигнуты врасплох, а порой даже вынуждены сдаваться. Параллельно, повстанцы начали совершать военные преступления, включая массовые расстрелы и пытки местных жителей Донбасса. Они осуществили нападения на склады вооружений, захватывали артиллерию и танки, брали под контроль радио- и телестанции, нанося серьезные потери украинской стороне. В тот момент, когда насилие, до тех пор сосредоточенное в Донецке, распространилось на Луганск, и мятеж усилил свои позиции, на границе с Россией замаячили значительно более многочисленные российские силы. Сигнал из России был ясен: любая попытка Украины подавить восстание приведет к прямому столкновению не только с местными повстанцами, но и с полномасштабной мощью российской армии.
После референдума в Донецке Игорь Гиркин, назначив себя Верховным главнокомандующим, обратился к России с просьбой о военной поддержке, чтобы якобы защитить население от геноцида и возможного вмешательства НАТО. В ДНР и ЛНР было введено военное положение, православие объявлено государственной религией, началась национализация экономики, а известный бизнесмен Ринат Ахметов подвергся наказанию за попытку сопротивления. Повстанцы, изначально дезорганизованные, стали проводить успешные засады, а представители Донецка и Луганска сформировали конфедерацию "Новороссия". К июню сепаратисты получили от России танки и ракетные установки, доказав свою способность к ведению активных боевых действий, в том числе сбив украинский военно-транспортный самолет Ил-76, убив всех 49 человек на борту.
Летом 2014 года ситуация в конфликте кардинально изменилась, началось мощное украинское контрнаступление. Под давлением украинских войск сепаратисты отступали, многие дезертировали. Гиркин и его подразделения односторонне установили контроль над Донецком, в то время как другие отряды сепаратистов перестали подчиняться центральному командованию. Сепаратисты были оттеснены все ближе к границе России, оборона городов Донецка и Луганска начала рушиться, и тогда произошло немыслимое: 17 июля 2014 года силы ДНР сбили рейс MH17 Malaysia Airlines, ошибочно приняв его за украинский военный самолет. Эта трагедия унесла жизни 298 человек из 11 стран, став одним из самых страшных моментов конфликта.
После трагического сбития рейса MH17, когда мировое сообщество окончательно обратило внимание на кровавую бурю в Донбассе, Украина усилила свое контрнаступление. Останки последних укреплений сепаратистов в сельской местности были разгромлены. Сам Игорь Гиркин, оказавшись в тупике, обратился к России с отчаянной просьбой о помощи, ставя перед выбором: или спасать восстание в Донбассе, или допустить его крах. Сначала был окружен Луганск, за ним последовал Донецк, и украинская артиллерия обрушила на него массированный огненный шквал, продолжавшийся несколько дней. Игорь Гиркин покинул город, уступив место новому руководству, а Россия, казалось, отвернулась от внутреннего руководства ДНР и ЛНР. Однако, те, кто думал, что конфликт может завершиться мирно, глубоко заблуждались. Вместо этого, Россия вторглась в Донбасс напрямую, и улицы Донецка и Луганска стали ареной ожесточенных боев. Колонны российских войск все более явно нарушали украинские границы, а мир, казалось, лишь безмолвно наблюдал за этим вторжением. Российские войска, узнаваемые по символике белых кругов и треугольников, перешли в наступление, вынуждая истощенные украинские силы отступать, часто без боя, оставляя за собой территории, за которые они так упорно боролись.
Когда в сентябре в Минске на срочных переговорах было достигнуто соглашение о прекращении огня, Донбасс уже был опустошен месяцами беспощадных боев, которые предвещали еще большую кровопролитную войну. Целые деревни были стерты с лица земли, города Донецк и Луганск обратились в руины. По оценкам, тысячи гражданских лиц были убиты, и значительная часть из них — украинскими силами. ДНР и ЛНР понесли огромные потери, равно как и Украина, чьи воины, боровшиеся до последнего, были вынуждены уйти с большей части Донбасса. Был проведен обмен пленными, Донецку и Луганску был предоставлен особый статус в рамках Украины, лидеры сепаратистов и бойцы получили иммунитет от судебного преследования, и в регион начала поступать гуманитарная помощь.
После кратковременного перемирия 2014 года, которое сложно назвать настоящим прекращением огня, Донбасс вступил в период затяжного конфликта. Полноценные боевые действия возобновились только к 2022 году, но предшествующие годы не были менее жестокими. Сепаратистские силы и украинские военные подразделения регулярно сталкивались в стычках и засадах, которые часто перерастали в кровопролитные сражения. Несмотря на наличие предполагаемых российских войск на территории Донбасса, служащих тихой угрозой Украине, эти годы изобиловали многочисленными мелкими столкновениями. В январе 2015 года многонедельная битва за международный аэропорт Донецка завершилась поражением Украины и его практическим разрушением. 17 февраля последовали ожесточенные бои вокруг Дебальцево, превратившегося в символ упорства в военных действиях. В 2018 году Александр Захарченко, премьер-министр ДНР, был убит в результате взрыва в ресторане, в то время как украинские войска постепенно уничтожали нейтральную полосу между сторонами. По мере перехода 2010-х в 2020-е, ситуация на Донбассе предвещала новый этап конфликта. С начала 2021 года российские войска начали сосредотачиваться в Воронежской и Ростовской областях, а также в Крыму, нарастая у границ Украины. В начале 2022 года сепаратистские усилия, казалось, были направлены на провокацию ответных действий Украины, что могло бы стать предлогом для российского вторжения. 21 февраля Россия признала независимость ДНР и ЛНР, открывая путь к новой фазе войны.
С 2022 года Донбасс стал одновременно и отколовшимся регионом, и передовой базой для российских военных, и полем боя, где погибли десятки тысяч людей. В первые дни конфликта российские и сепаратистские силы начали наступление на восток Украины. После неудачной попытки молниеносного наступления на Киев, война перешла в затяжную фазу с изнурительной осадой Мариуполя и украинским контрнаступлением на Донбассе. Осады городов и серия продолжительных боев в Бахмуте и других городах Донбасса предвещали долгую и кровопролитную зиму. Территория стала ареной одних из самых жестоких боев последних десятилетий, сопоставимых с самыми тяжелыми конфликтами мировой истории. Донбасс, обезображенный войной, напоминал поверхность Луны, усеянную артиллерийскими воронками и минами, требующими десятилетий на их расчистку, независимо от исхода войны.
ДНР и ЛНР остаются чем-то вроде аномалии в мировой политике: их геополитическая значимость в контексте активного конфликта делает невозможным рассматривать их наравне с другими российскими поддерживаемыми отколовшимися регионами. В то же время, они слишком уверенно поддерживаются Россией, чтобы международное сообщество могло серьезно рассмотреть вопрос о их признании. Помимо России, только Сирия и Северная Корея официально признали ДНР и ЛНР, и лишь небольшое число других стран выразило поддержку этому решению России. Большинство же стран мира либо явно осудили объявление о независимости ДНР и ЛНР, либо старательно избегают эту тему.
Неопределенность исхода войны между Украиной и Россией и очевидный мировой консенсус о том, что признание ДНР и ЛНР как новых суверенных государств не стоит на повестке дня, делают будущее этих самопровозглашенных республик по меньшей мере туманным. Взглянув на судьбу ДНР и ЛНР, следует признать, что некоторая часть населения Донбасса предпочла бы видеть себя частью России, а не Украины. Это желание резонирует далеко за пределами Восточной Европы и находит отклик в уголках мира от курдов до каталонцев, от палестинцев до жителей Сомалиленда и Квебека — многие миллионы людей хотели бы принадлежать к другому государству, а не тому, которое ныне их представляет. Суровая реальность геополитики заключается в том, что человеческие предпочтения и стремления не всегда совпадают с существующими границами государств. Однако, в случае с Донбассом мы также должны признать, что большинство людей, способных вести обсуждение о будущем Донецка и Луганска, уже давно ушли из региона и вряд ли вернутся. Те, кто стремился остаться частью Украины, уехали и начали новую жизнь в других ее регионах. Те, кто хотел стать россиянами, в большинстве своем переехали в Россию. И те немногие, кто остался на месте, несмотря на приказы об эвакуации, — это преимущественно пожилые люди, которые, возможно, завершат свою жизнь до окончания войны между Россией и Украиной.
Если бы сейчас предстояло провести референдум о будущем Донбасса, он бы, пусть и свободный и справедливый, проходил бы в условиях, где большинство избирателей — это группы, поддерживающие сепаратизм или те, кто остался не по своей воле, принужденные прятаться от пуль и подчиняться внешнему давлению в течение последующего десятилетия. Вместо того, чтобы говорить о конкретиках итога этого голосования, стоит рассмотреть три возможных сценария развития событий в ДНР и ЛНР: два из них подразумевают возможное восстановление населения, третий — его уменьшение. Исход Донбасса, безусловно, зависит от того, какие события развернутся в оставшиеся годы войны России против Украины, и именно эта война определит, кто в долгосрочной перспективе будет контролировать эту территорию. Россия может сохранить контроль над Донбассом, закрепив его за собой или превратив в автономную зону в рамках возможного мирного урегулирования с Украиной. Украина, в свою очередь, может военным путем восстановить свою власть над Донбассом или вернуть его через мирное соглашение, восстановив тем самым границы, существовавшие до 2014 года. Или же регион может стать еще более опустошенным, превратившись в буферную зону между Россией и потенциальным будущим членом НАТО — Украиной.
На начало 2024 года, из всех трех возможных сценариев наиболее вероятным кажется, что Россия каким-то образом сохранит контроль над Донецком и Луганском. Существует два основных механизма, которые могли бы способствовать этому. Во-первых, Россия может официально аннексировать ДНР и ЛНР в 2022 году, превратив их в политические образования внутри Российской Федерации на подобии Чечни, Ингушетии, Татарстана и других республик. Хотя Россия и сейчас рассматривает ДНР и ЛНР как часть своей территории, закрепление этого статуса на законодательном уровне позволило бы управлять этими регионами более централизованно, как это происходит с другими её субъектами. Вероятно, это также предполагало бы переселение населения, главным образом этнических русских, для укрепления демографической и политической лояльности к Москве.
Во-вторых, возможность полного возвращения Донбасса под контроль Украины, либо через военные действия, либо через мирное соглашение, кажется менее вероятной в нынешней ситуации. В таком случае сепаратистам, оставшимся на территории и не бежавшим в Россию, грозит судебное преследование по украинскому законодательству. Восстановление Донбасса будет требовать колоссальных усилий и ресурсов, а решение глубоких исторических проблем региона — еще больших.
Наконец, есть вероятность, что Донбасс превратится в зону никого, демилитаризованную территорию, аналогичную корейскому демилитаризованному поясу. Подобное развитие событий было бы исключительно печальным, особенно если учесть, что Донбасс уже почти опустел, и многие оставшиеся жители, возможно, с радостью уехали бы в Украину или Россию, если бы им предоставили такую возможность. Создание зоны нейтрального добычи полезных ископаемых на такой территории могло бы стать компромиссом между Россией и Украиной, но это соглашение, скорее всего, было бы заключено в контексте глобальной геополитической игры, а не благодаря местным желаниям.
Независимо от того, как в будущем будут называть Донецк и Луганск — украинскими провинциями, российскими областями, отколовшимися территориями или непризнанными государствами — они навсегда останутся с меткой последних десяти лет. Эти регионы, когда-то мирные уголки на краю Европы, стали ареной одного из самых жестоких и запутанных геополитических конфликтов XXI века. Война, оставившая глубокие раны в сердцах и на земле, еще далека от завершения.
Так много всё ещё остается неизвестным, но одно можно утверждать с уверенностью: Донбасс, который возникнет после окончания российско-украинской войны, будет лишь тенью того, что он мог бы стать. Он превратится в выжженные руины того места, которое, возможно, могло бы процветать под управлением Украины или России. В мире, где были возможны два крайних пути развития, Донецк и Луганск были жестоко подтолкнуты к третьему — полному разрушению, от которого останется только память, да и то ненадолго.
